Вход в пристойном виде: 10 признаков того, что вам пора на Хутор

Слыхал я такое выражение от одного пройдохи в брендовых кроссовках. Парень был с претензией на духовную ширь и плачевной выправкой. Пространства ему мало, говорит. А что ж ты, дубинушка, когда в студии на девять метров жил, не жаловался? Вот на Хуторе и воздуха больше, и небо выше, и землица под ногами, а не камень серый городской. Рост-то — он не с пространства начинается, а с мотыги в руках да мыслей верных, от которых не разит притворством и нечистью. Хочешь расти — копай да забудь про вайфай.

Ты, видно, из тех, кто путает набитое брюхо с жизнью, а приложение в телефоне — с заботой о себе. Времени, говоришь, нет? А на скроллинг меню пятнадцати бургерных, значит, есть? На Хуторе дни идут иначе: мы тут живем по звону коровьего колокольчика и скрипу телеги. У нас доставляют только навоз до грядки. А как работать во благо общины начнешь, сразу забудешь о всяких глупостях. Тогда и время на себя найдется, ведь ты не ты, раз делом не занят.

Если бы за каждую такую «лучшую версию» я получал по яичку, то на Хуторе был бы омлет бесконечный. Канал твой, дитя суетное, смахивает на исповедь без батюшки и жалобу без повода. Пиши, коль тянешься, — бумага терпит. Но знай: на Хуторе лучшую версию себя мы постигаем не писаниной, а поступками. И канал у нас не бесовской, а настоящий: Боеслав и Пересвет три недели копали. А если уж хочется чем-то делиться — то лучше картошкой с соседями, а не фоткой овсянки с подписью «Глубокая работа с телом».

Ванна, говоришь? А на Хуторе кризис проходят через ледяной омут, сорванную спину и утреннюю дойку козы. Да не отвергаю я мягкости: трава вон мягкая, подорожник и подушка с гусиным пухом. Но коли думаешь, что душа очищается через соли с лавандой и глину из доставки, то ты не в кризисе, а в маркетинговом пузыре. Кризис — он как бородавка: вымывается потом и смирением, а не пеной с эвкалиптом.

Ты, получается, днем жалеешь животных, а ночью тайком подогретой колбаской из пластика харчуешься, смахивая слезы от стыда? На Хуторе, если не ешь — не ешь. А если уж ешь, то жуй, а не манифестируй. Да и микроволновку у нас давно снесли в корзину с надписью «Нечисть городская». Мы на огне все греем, в русской печи. А если по совести, то таких веганов, прячущихся за соевыми лозунгами, мы кормим правдой, а еще картохой, капустой и честным трудом.

Знавал я одну столичную барышню, так она в аптеку вышла, за антидепрессантами. Потом три дня лежала, а в ушах — подкаст про внутреннюю травму. Усталость, чадо, это когда ты 17 ведер воды на себе притащил, она не в ногах — она в голове, там, где путают физический труд с катастрофой вселенского масштаба. На Хуторе никто не выгорает от ходьбы по ступенькам, разве что от солнца, да и то если крыша сена не дождалась. И вот когда душа твоя истощилась от лишнего комфорта, тогда мы тебя и ждем к нам в гости.

Вот оно, семя гибели аграрной нации. Грабли — это не образ, а железо на палке, что при неправильном обращении может выбить из тебя и поэзию, и дурь городскую. Вот подумай, коли я мотыгой по пятой точке дам, метафору распознаешь? А кто инструменты путает с аксессуарами, тот и совесть продаст за латте на растительном молоке. На Хуторе инструмент — святыня. Мы с ним не селфи делаем, а на землю работаем, откуда нам и еда, и польза.

Апогей городских иллюзий. Детокс у него, понимаешь ли. У нас на Хуторе тоже есть детокс — когда из тебя вся нечисть выходит после недели на зеленой гречке и физическом труде. А не когда ты с дрожащими руками пытаешься сигнал с сарая поймать. Успокойся, чадо: и без вайфаев тоже живут. Даже лучше, чем с оными, — по-настоящему. И если панику словил, то ступай в хлев, за скотиной приглядывать, там покой и благодать. А полной грудью подышишь — так и вовсе просветление наступит.

Вот я все в толк не возьму, ты правда веришь, что к смирению через ноздри приходят? Тогда тебе точно к нам на Хутор: скотник головушку посмотрит, он по баранам большой мастер. Главная дыхательная практика для мужика — пять верст пробежать за коровой, чтоб в лес не ушла, поле вспахать одним днем да крышу у избы подлатать. И если ты после все еще дышишь — вот это и есть успех. А те, кто там себе что-то манифестирует, у нас обычно в баню попадают — надолго, чтоб паром вышибло бред из головы.

Да, это, собственно, и есть главный звоночек. Если ты начал говорить «мы с психологом…», а не «я сердцем чую», то тебе действительно пора собирать вещички. Не потому, что психолог плох, — так-то это дело полезное, каждый ищет утешения как может. Но коли ты о своем коллективно думаешь — значит, пора возвращать к индивидуальному: к лопате, к земле, к мозолистой от труда пятке. Раз не можешь решить, какой ты человек, без опоры на чужой протокол, то пора не выводы делать, а грядки копать. У нас после недели работы в поле к таким умозаключениям приходят, что потом еще и спасибо говорят. Вот как сынок мой вернувшийся, Илюша.