«Русская душа откликнется»: Гера Сандлер о «Бедных Абрамовичах», тяге к актерской профессии и возвращении к корням

Подростком мне доводилось участвовать в самодеятельности, но актерскую стезю как профессию я не рассматривал. В моей семье несколько поколений врачей, я собирался в медвуз, работал санитаром, ходил на дежурства в больницу. Однако со временем понял, что меня интересует не сама медицина, а романтика вокруг этой профессии, антураж и таинство самого врачевания как театрального действа. И однажды, неожиданно для себя, уже в Израиле, на третьем году службы в армии я решил попробовать поступить в театральное училище. Меня справедливо отговаривали, ведь я еще недостаточно знал язык, был сильный акцент, но, к моему огромному удивлению, меня сразу приняли, минуя конкурсы. Это произошло почти 30 лет назад, и с тех пор, не поверите, всякий раз, когда я делаю попытку посвятить себя чему-либо далекому от актерской или режиссерской профессии, какая-то невидимая сила, или событие, или некто, необязательно от искусства, является ко мне и говорит: «Гера, возвращайся туда, где был». И я возвращаюсь.

Русская школа — это база, на ней строятся и американская, и израильская. Конечно, существует масса разновидностей и ответвлений, но фундамент, безусловно, сформулирован Станиславским. Поэтому для меня русская школа самая лучшая. Почему? Потому что школа. Даже Пикассо, для того чтобы рисовать как Пикассо, сначала учился писать как Рафаэль. Фундамент есть фундамент. Кроме того, с развитием соцсетей актерская профессия все более затачивается на успех и результат. Здесь, в России, все еще верны процессу. К тому же ни в одной стране государство не выделяет под театры такие бюджеты, как в России. И хотя в Израиле тоже существует система репертуарных театров, масштабы, согласитесь, иные.

Ну конечно, я не безгрешен. Тем более что актер суть профессия зависимая. Но стараюсь ориентироваться на себя и свой вкус, не особо прислушиваясь к советам. Мои друзья-актеры как-то упрекнули меня в том, что я не следил за фигурой. Я им сказал: «Даже если я съем какую-то дрянь, она из меня естественным образом выйдет. А вот д***мо, в котором сыграю, там и останется». А вот зрители — это уже нечто другое. Их любовь или нелюбовь к тому, что я делаю, мало зависит от меня. Единственное, что знаю наверняка, — это то, что проект, который люблю, никогда не «солью» в угоду какому-либо мнению. И за своих любимых «Бедных Абрамовичей» буду стоять всей душой.

Есть два пути. Создавать нечто, нравящееся всем, или искать свое даже в самом что ни на есть коммерческом. Поэтому «Новый сезон», на мой взгляд, уникален, он показывает, что в России есть онлайн-платформы, которые, как нигде в мире, способны совмещать коммерческое с творческим. А еще я обратил внимание, что каждый из онлайн-кинотеатров, как некогда драматические театры в Москве и Питере, имеет свой неповторимый стиль и почерк. И START в этом смысле необычайно индивидуален и узнаваем.

Прежде всего, она сама меня выбрала. За два месяца до того, как я получил от своих друзей предложение сделать самопробу, я подписался на онлайн-кинотеатр START и очень увлекся его сериалами. А когда дело дошло до неожиданной самопробы, мне в ней понравилось все: вкус, стиль, отсутствие карикатурности героев, их объем, уважительное отношение к моему народу. А про Борю чего говорить! Я сразу понял: Борис — это внутренне мое.

Как-то Высоцкий сказал про Жеглова: «Есть актер, который сыграет хуже, есть актер, который сыграет лучше, но так, как я, Жеглова не сыграет никто». Думаю, что Борю Абрамовича кто-то сыграл бы хуже, кто-то — лучше, а я сыграл как я. И «мое» мне нравится. Он, конечно, хорохорится, но, по-честному, очень открыт и беззащитен. Мало знает себя, бросается во все тяжкие, думает, что живет, а на самом деле выживает. Но однажды с ним случается нечто, заставляющее его сказать себе: «Боря, остановись! Осмотрись! Кто ты? Что ты?» А дальше… Смотрите «Бедных Абрамовичей».

Вот такой, как «Абрамовичи», — лирическая трагикомедия. С вкраплениями трагифарса, чтобы нелепость была. Как у Кустурицы — «Время цыган», «Андерграунд», или у Данелии в «Не горюй!» или «Кин-дза-дзе!». А что, если не трагикомедийную составляющую, мы несем зрителю — Семен Стругачев, Нина Дворжецкая, Ирина Георгиевна Чипиженко, я? Что есть, то и несем, и надеемся, что русская душа на это откликнется.

Вы говорили, что режиссер «Неортодоксальной» Мария Шрадер давала вам свободу на съемочной площадке. А что скажете о сотрудничестве с Ильей Фарфелем, создателем «Бедных Абрамовичей»? Была ли у вас возможность импровизировать?

В «Неортодоксальной» мои экспромты связаны с тем, что я понравился Марии Шрадер как актер в театре в Нью-Йорке. Она сама известная немецкая актриса и заметила мою любовь к импровизации, а учитывая, что роли как таковой не было, она мне и позволила импровизировать и придумывать свой образ на ходу. А вот мою супругу в жизни и сестру по сюжету, прекрасную израильскую и американскую театральную актрису Ронит Ашери Мария строго «воспитывала», убирая таким образом ненужную театральность.

Точно так же, как режиссер «Абрамовичей» Илья Фарфель воспитывал меня. У него вообще все строго. Четко по сценарию, четко по плану. Импровизация в оценках, во внутреннем состоянии, ничего внешнего, ничего наносного. В общем, если режиссер к тебе строг, значит, хочет добиться от тебя чего-то особого, а это, согласитесь, замечательно, хотя и трудно!

Вы, Анна Банщикова, Нина Дворжецкая, Семен Стругачев, Ирина Чипиженко, Дмитрий Лысенков — сериал под одной крышей собрал ярких, интересных актеров. Как вам работалось с такой командой?

Армен Джигарханян говорил об актерах как о волках: каждый индивидуалист, но для удачной охоты они собираются в стаю. Наше уважение друг к другу не выражается во взаимном «обцеловывании» и вывешивании фотографий друг друга в гостиных. Мы работаем вместе над созданием семейства Абрамовичей. Но, по секрету скажу, как можно к Ирине Георгиевне Чипиженко, Ниночке Дворжецкой или Владимиру Долинскому относиться плохо? Они же мои экранные кумиры. Я уже давно в них влюблен.

Мы с Семой Стругачевым стали близкими друзьями. Уверен, что невозможно сыграть подобный нашему единый организм, если нет теплых, искренних взаимоотношений. Конечно, Семен — большой мастер, я обладаю немалым актерским опытом, оба мы уже не юнцы, однако не думаю, что у нас бы сложился такой неповторимый дуэт, если в нас обоих не было бы очень схожей веселости и детской наивности и бесшабашности.

А что скажете о вашем экранном сыне Денисе Котове? Ждать ли в сериале яркий поколенческий конфликт?

Илья не хотел, чтобы я репетировал с Денисом. Со всеми разбирали сцены буквально по косточкам. А когда речь зашла о моем сыне Давиде, Илья отрезал: «У вас натянутые отношения, вот встретитесь на площадке и будете разбираться». Считаю этот ход очень разумным. Хотя и была одна маленькая сложность. Я Дениса очень люблю и радуюсь его актерским успехам. А что касается поколенческого конфликта, то не волнуйтесь, будет вам конфликт, и не один.

Потому что так написано в сценарии (смеется). Если подумать, то у Давида есть отец — Боря, который является для него примером, пусть противоречивым, но все же реальным, а у моего Бори такого примера нет. А по большому счету, никогда не знаешь, на кого укажет Божий перст. Загляните в Библию. Наши праотцы Авраам, Ицхак и Яаков далеко не идеальны, а уж Моисей и подавно. Творец всегда ищет неидеальных, чтобы им было интереснее идти к исправлению. Борис, мне кажется, из этой серии.

Для того чтобы подготовиться к роли, я ничего не придумывал. Моя личная биография отчасти соответствует биографии моего героя. Я вырос в Москве в подобной семье. В каких-то словах, невидимых жестах, интонациях, одежде я узнаю мир моих родителей, тетушек, бабушек, их знакомых. Это та еврейская Москва, которой уже и нет почти, но она обаятельна и по-своему уникальна. Что касается образов, скажу так: невозможно развенчать клише, если не заявишь его вначале. Это такая сюжетная уловка. Берется шаблон и постепенно развенчивается. Есть такое понятие, как «арка персонажа», он обязательно изменится. Дайте ему шанс, не торопитесь с выводами, посмотрев тизер.

Я уже сказал, что являюсь фанатом этой семьи. Абрамовичи бесконечно ругаются друг с другом по поводу или без. Но, если приглядеться, это война за любовь, кто больше друг друга любит. Оттого что я больше люблю, буду командовать. Оттого что я БОЛЬШЕ люблю, буду капризничать и т. д. Поэтому я не считаю, что Абрамовичи несчастны. Они просто бегут, но в неправильном направлении, даже в разных. И никак им не удается направить поиски в сторону себя. Тут, конечно, моему герою «свезло» больше остальных, хотя и в его случае понятие везения очень относительно.

О безусловной любви. Всем, кто посмотрит сериал, я хотел бы пожелать любви, ведь в конечном счете проект именно о ней. О семье. Семь Я. Это про Абрамовичей. И конечно, о человеке в свете его корней. Люди должны знать, откуда они происходят, кем были их предки. За каждым стоят поколения. И понимание того, кто ты и откуда родом, делает тебя человеком.

Конечно. С Жорой Крыжовниковым после его великолепного «Звоните ДиКаприо!», Виктором Шамировым («Большая секунда», «Со мною вот что происходит»), Сергеем Урсуляком («Ликвидация», «Праведник», «Ненастье»), Борисом Хлебниковым («Снегирь», «Аритмия»), Анной Меликян («Нежность», «Про любовь»). Я вот смотрел «Нежность» и плакал. Три раза смотрел — три раза плакал. А «Ненастье» — это прямо про мои 90-е, когда я уехал. Там даже небо из 90-х.

Советов Боре давать не буду: герой должен совершить все возможные ошибки, преодолеть определенные преграды, а иначе не будет драмы. И потом я уверен, что, если начну ему указывать, он и послать может. Думаю, что Боря смелее меня. Поучусь у него этому качеству.