КОЛОНКА

Как в индустрии российских сериалов случилась революция и что из этого вышло?

Антон Фомочкин

Кинокритик, автор SRSLY, КИНОТВ, Искусство кино

К кульминации десятых закостеневшие жанровые формы опостылели всем — сердца требовали если не перемен, то хотя бы разнообразия. Попытки были. «Киносериалы» на ТНТ. Экспериментальная (по заокеанскому образу и подобию) сетка вещания «Первого», когда каждому дню недели соответствовала своя многосерийная история. Но что-то все равно не ладилось. Те, кто привык смотреть на мир через телевизионный экран, остались верны циклам. Эфирный прайм-тайм рабочих дней — неизменно линейная, комфортная история, к которой быстро привыкаешь.

Те, кто гордо кичились, что дома обходятся без телевизора, в свободное время познавали вселенную через экран ноутбуков и светящиеся прямоугольники смартфонов, подсев на Netflix и HBO. Уловив тенденцию, нашим удалось сыграть на опережение. Пока в США запускались международные видеосервисы (Disney+, HBO Max, в России даже локальным стриминг-платформам было тесно, а бизнес-гиганты грозились создать еще парочку площадок.

Новая волна отечественных сериалов подкралась незаметно. Переизобретать велосипед оказалось весело. Комедии было суждено не только выйти из гетто ситкомов, но и пробить грани дозволенного. Мелодрама, до того патологически зависимая от статистики и целевой аудитории телеканалов, стала откровенней, а интерьеры, в которых страстно расставались и сходились бедные и богатые, начали напоминать комнаты в обыкновенных домах. Наконец, детективы, задохнувшиеся в пыльных, плохо устроенных комнатушках, отдаленно напоминающих следовательские кабинеты, стали сложнее: свои демоны появились как у наделенных властью сыщиков, так и у подозреваемых.

Стриминг-сервисы, открывшиеся друг за другом под скептические комментарии «да кто станет за них платить?», невольно начали между собой гонку на выживание.

Не вписался в поворот? Потерял доверие? Отписка. Мои кровные согреют другую платформу. Запускать онлайн-кинотеатр без оригинального контента стало моветоном. К пятерке зарубежных сериальных пилотов, стартующих на одной неделе, с завидным постоянством прибавлялось по две-три первые серии отечественных проектов. Когда контента стало слишком много, именно предложение породило спрос.

Нарушить эфирное табу — челлендж для смелых. Если перестал удивлять, сразу стал неинтересен.

Завладеть вниманием поначалу было легко, противостоять нормативности телевизионного экрана — приятно. Своей природной естественностью, с законодательной непривычки, очаровывала нецензурная лексика. Родная речь зазвучала на все лады, объединяя «обсценщиной» экранную буржуазию и рабочий класс, офисного клерка и слесаря, студента и раздраженного старика. Такова специфика диалога поколений с обязательной маркировкой «18+». Мало было лексических свобод: секс появился не только в смелых мелодрамах о современности, но и в исторических детективах или комедиях. Усредненный, как примета жизни, но такой непривычный из-за строгих многолетних эфирных ограничений.

Когда на мгновение показалось, что на длинной дистанции платформы начали выдыхаться, остановилось время, грянул локдаун, и стриминги превратились в досуговую необходимость монотонных самоизоляционных дней.

Наскоро слепленные скринлайф-сериалы зазывали именами, дерзкими концепциями и узнаваемостью ситуаций. Но даже здесь можно было выбирать поджанры. Фарс («Безумие»), сатирический скетч (»#вмаскешоу»), анекдот (»#СидЯдома») и, наконец, нечто притягательно странное и перверсивное («Безопасные связи»). В заточении своих уютных квартир оказались возлюбленные, пары в кризисе, тоскующие одиночки, самодостаточные индивидуалисты; а как обыграть это — оставалось делом вкуса. Осью платформенных сериалов все равно был суетной и такой уязвимый человек, с комком фобий, незалеченных травм и воспаленных тревог, которых с наступлением пандемии только прибавилось. Плакать над ним или смеяться — также оставалось вопросом перспективы.

Если человеку нужен человек, то зрителю — себе подобный на экране: сломленный, сложный, лишенный архетипических черт положительного или отрицательного героя. Необходим такой персонаж постоянно, для внутренней терапии и оценки самого себя через поступки других.

Сериальная стриминг-волна началась с разностороннего разговора о конечности жизни, им же и продолжилась — практически каждый второй проект после открытия новой онлайн-площадки поддерживал этот диалог.

Заключенный под домашний арест в коммуналку собственного детства мэр провинциального Синеозерска из «Домашнего ареста» Петра Буслова почувствовал себя птицей в медной клетке с проржавевшими прутьями. Когда все твое влияние ограничивается врожденной наглостью, делать нечего — приходится учиться человечности. Кто ты без забитых долларовыми пачками сейфов? Такой же, как и они: учитель, пенсионер, работяга с производства.

В богомоловских «Содержанках» высший свет устроен по обратному принципу. Чтобы не остаться гостем в привилегированном обществе, нужно завести интрижку с кем-нибудь, кто при деньгах. Такой вот декаданс. Смерть в устройстве этого отстраненного и упаднического микрокосмоса — часть спектакля, действо которого все никак не уйдет на антракт. Оптимистичной антитезой правилу «Содержанок», что человек человеку — волк, особенно в luxury-интерьерах, стали «257 причин чтобы жить»: героиня Полины Максимовой, выстояв в поединке с тяжелой болезнью, начинает все сначала, столкнувшись с равнодушием и удивлением поставивших на ней «крест» коллег, бойфренда и сестры. Почем зря лить слезы горя? Если кажется, что мир против тебя, собери под желтой обложкой записной книжки перечень всего, что не успел исполнить, и вперёд. Чтобы каждое утро просыпаться в гармонии с собой и настоящим, нужно пережить отрезвляющий страх смерти.

Осознание необратимости пожирает, изматывает, отвлекая от любых внешних забот. Песочный замок социальных благ смывает волной, пока ты всматриваешься в всепоглощающий мрак. «Звоните ДиКаприо!» Жоры Крыжовникова пренебрегал устоявшейся привычкой замалчивать проблему, не говорить о ВИЧ, исключая его из российской телевизионной реальности, и стигматизировать всех, кто с этим столкнулся. В этой истории пересуды равняют друг с другом в низости актера из кинотусовки и больничного охранника. Сериал с Александром Петровым наравне с другими стриминг-проектами настолько приблизился к определению «кино», насколько вообще можно сравнивать многосерийную форму подачи материала с методами повествования полнометражного фильма

В России заниматься сериалами никогда не было зазорным.

С них начинали будущие большие фестивальные авторы вроде Серебренникова или Звягинцева. Масштабные экранизации классики (от Достоевского до Булгакова) сменялись предложениями центральных телеканалов осмыслить современность, обращёнными к Тодоровскому, Перельману или Германике. Главным для молодого актера было не угодить в тиски милицейских копеечных процедуралов или душещипательных любовных саг.

С приходом стримингов в сериалы перекочевали (временно или надолго) режиссеры всех мастей, от лидеров мнений до кассовых рекордсменов. Подспорьем здесь вновь стал принцип «чем мы хуже HBO?» Продюсеры, шоураннеры, артисты — самые везучие, продуктивные, стойкие или талантливые, — стали получать предложения, от которых нельзя отказаться. Теперь онлайн-кинотеатры покупают эксклюзивные права на человеческий ресурс: новости о трехлетних контрактах, по условиям которых тот или иной кинематографист будет заниматься проектами только одной площадки, перестали быть редкостью.

Карьерный путь от постановщика маленького инди-фильма, попавшего в конкурс «Кинотавра», до режиссёра большого проекта стал протоптанной тропой.

Кадр из сериала «Собирайся поедем на праздник»

Последний пример — Ламара Согомонян, которая после короткометражной ленты «Собирайся, поедем на праздник» снимет новый сезон сверхуспешной франшизы «Содержанки».

Чем больше появляется платформ, тем сильнее кадровый голод и выше риски. Пролилась первая кровь — хорроры, антиутопии, апокалиптические предзнаменования. Нечисть заполоняет как прошлое, так и настоящее, и пока где-то её собираются изгонять священники, в смоленской области благополучно отсиживают очередной век упыри («Вампиры средней полосы»). Стриминги развязали руки для жанровых безумств: стали возможны дикие, но симпатичные фанфики, где Шерлок Холмс направляется в криминальную столицу России — Петербург, чтобы изловить Джека-Потрошителя. Это может звучать как выдумка лихорадочного рассудка, но пока онлайн-кинотеатры продолжают беспрестанный поиск концепций, не стоит на месте и коллективная мысль.

Новая мода стримингов — рефлексия. Призадумайся, что останется после тебя? Дети, творческое наследие, пустая офисная коробка? В «Большой секунде» Виктора Шамирова герои-сценаристы, сочиняя в кадре многосерийную мелодраму в эстетике советского кино, невольно размышляют о том, как погубили собственные отношения (и самих себя), проецируя всё на выдуманных ими персонажей. В «Психе» Федора Бондарчука единственное, чего хотел бы психотерапевт Олег (Константин Богомолов) — это чтобы после него было «чисто». На работе он последовательно переступает границы этики и нравственности, доводя своих клиентов до истерики (а тем почему-то становится легче). Самому герою, в общем-то, не особо. Не наноси вреда ни себе, ни другим. Он сталкивается не со смертью, а с подвешенным состоянием: его супруга пропала без вести. Наполненный тревогой и педантичным раздражением «Псих» — своевременный живой портрет Москвы после локдауна.

Другой сериал, полный такого же кипящего беспокойства — напоминающий глянцевый ночной кошмар «Контейнер», посвященный другой дискуссионной теме — суррогатному материнству. Но за громкой вывеской прячется пронзительная история матери (Оксана Акиньшина), осознающей своё настоящее место в мире: на неё и её дочь претендует вышедший из тюрьмы насильник, а чиновничья жена, для которой героиня вынашивает ребенка, воспринимает ее как инкубатор из плоти и крови.

Сериалы на платформах быстрее проходят путь от съемок до релиза, оттого лучше фиксируют дух времени.

Пусть пока это зачастую не снимок, достойный красоваться в галерее современного искусства, а полароид, но на белом проявленном квадрате теплится жизнь, и это главное. Этот огонёк не только поддерживает развитие стримингов, но и ведет к глобальным изменениям, когда контент платформ интегрируется в вещание эфирных каналов. Онлайн-кинотеатров не станет меньше, битва за влияние и зрительское внимание, кажется, будет вечной. Если этой новой империи и суждено пасть, то лучше пока об этом не думать, а требовать хлеба и зрелищ.