ИНТЕРВЬЮ

«Искусство никогда не уводит от настоящего»: Адильхан Ержанов — коротко и по делу о своем и чужом кино

3 ноября в онлайн-кинотеатре START выходит полнометражный фильм «Голиаф» режиссера Адильхана Ержанова. Это казахское кино про безжалостного криминального авторитета Пошаева, который держит в страхе поселок Каратас. В преддверии премьеры проекта мы поговорили с Ержановым и узнали, что он думает о своем творчестве и киноискусстве в целом. Получилось коротко и по делу.

Чем казахская и российская аудитория отличается от европейской?

По сути, ничем, зрители всюду примерно одинаковы — либо есть эмпатия действию, либо ее нет.

Читая ваши интервью, нетрудно заметить, что у вас энциклопедические знания в кино. Это помогает в работе или мешает?

Мешать знания не могут, если себя не ограничивать, конечно. Допустим, когда старый фильм пятидесятых годов помогает понять, что зум Хичкока хорошо подойдет в твоей сцене — это хорошо. Но когда знание не дает ничего, кроме знания, — это груз.

Что наиболее сильно повлияло на Вас при работе над «Голиафом»?

Больше всего повлияла песня группы Savage — Don’t Cry Tonight. В ней находили с Данияром импульс к настроению.

Герои «Голиафа» одновременно символичны и наделены сложными эмоциональными характеристиками. Что для вас важнее символизм или психологизм в кино?

Определенно, характеры. Это основа. Символизм и психологизм — это плохая основа. Характеры — основа покрепче.

Как у вас родились образы персонажей? Вы сразу знали кого возьмете на главные роли?

Я писал сценарий задолго до съемок, потому переписывал его уже под актеров. Сценарий поменялся очень сильно.

По-своему «Голиаф» — это переосмысление жанра вестерн. Что вас привлекает в нем?

Вестерн — это кино, где локации являются вторым героем. В «Голиафе» место имеет важнейшее значение. Я люблю вестерн именно за каноничность структуры.

Какие еще жанровые конструкции вы хотели бы взять для своих историй?

Хоррор. Мне кажется, в нем много перспективы.

Мог ли финал «Голиафа» привести к положительным переменам в поселке Каратас?

Я склонен в историческом аспекте к пессимизму Макиавелли.

Вы впервые сняли Дмитрия Чеботарева. Как складывалась работа с ним?

Очень крутой профессионал. Никаких капризов, несмотря на суровые степные условия. Дима абсолютно перестроился в работе и стал незаметным. Он естественный на все сто.

Что было самым сложным в работе над «Голиафом»? Чем эти съемки запомнились?

Каждая площадка — это дружба, прежде всего. Я нашел новых друзей, это и запомнилось.

Думали снять ремейк культового фильма? Может, «День начинается» Марселя Карне? Вы упоминали, что он вам нравится. Это универсальная история, она могла бы произойти не только во Франции 1930-х, но и в Казахстане.

О да. Великий фильм. Хотелось бы снять нечто в этом духе. Прекрасная структура в фильме.

Вы сказали, что ваш любимый режиссер — Стэнли Кубрик. Насколько сильное влияние он оказал на вас?

Это гений, он на всех оказал влияние.

У вас есть режиссерские ритуалы? Какие-то действия, которые гарантируют успех в кадре?

Ритуалов нет, видимо. То есть, их полно — но не только на площадке. Каких-то специальных нет. Сосредоточен только на съемках.

Какие истории нужны зрителям сейчас? Заставляющие думать о современных проблемах или уводящие от них?

Настоящее искусство никогда не уводит от настоящего. Оно напоминает, что все, что вокруг — было всегда.