Иногда хочется отвлечься и съесть тот самый торт: интервью Софьи Карпуниной о ромкоме «Хочу замуж»

ИНТЕРВЬЮ

Иногда хочется отвлечься и съесть тот самый торт: интервью Софьи Карпуниной о ромкоме «Хочу замуж»

В апреле на видеосервисе START состоялась премьера романтической комедии «Хочу замуж» Софьи Карпуниной. Главная героиня Люба так спешит выйти замуж, что забывает спросить себя, чего она на самом деле хочет. Однажды девушка подходит на улице к незнакомцу с просьбой позвонить, и эта встреча меняет их жизни навсегда. Об актуальности романтических комедий в наше время, об общественном давлении и о том, каково это — работать вместе с мужем и дочерью, рассказывает режиссер и сценарист Соня Карпунина.

Елизавета Окулова

Журналистка

— Почему вы решили снять именно ромком? Его часто называют устаревшим жанром, и иногда правда кажется, что ромкомы остались в девяностых вместе с Мег Райан.

— Во-первых, мне самой нравится этот жанр. Он, конечно, сказочный, и в ромкомах, в том числе и моем, часто воплощаются романтические фантазии зрителей, точнее, зрительниц. Но я не вижу в этом ничего плохого: иногда хочется съесть большой сладкий торт и получить от этого удовольствие. Во-вторых, я не ориентируюсь на то, что популярно сейчас. Я не думаю: «Вот хорошо идет кино про советских спортсменов, так что буду снимать про советских спортсменов». Или вот кто-то удачно снял кино про…

— Маньяка!

— Например, видела вчера новость о фильме про маньяка и осознала, что раньше была поклонницей жанра, очень любила триллеры. Но с появлением детей перестала их смотреть. Вот детективы — да, у меня была пара проектов в разработке, и я все же надеюсь, что попробую себя в этом жанре. Но в целом мне кажется, что в мире происходит так много всего печального, что иногда хочется отвлечься и съесть тот самый торт. Пусть это наивно, ну и ладно: как зритель я получаю удовольствие от таких фильмов.

— Ромкомы часто обвиняют в том, что они создают нереалистичную картину отношений, и потом людям сложно принять тот факт, что в жизни все совершенно иначе.

— Ну тогда у тех, кто вырос на диснеевских сказках про принцев, тоже травма.

— В целом да, это тоже много обсуждают в последнее время.

— Во всем должен быть баланс: если смотреть с утра до вечера только ромкомы, то можно вырасти с искаженной картиной мира. Но если смотреть только фильмы про маньяков, то тоже непонятно, что будет в голове. Ты должен отдавать себе отчет в том, где грань между выдумкой и правдой.

— А для вас где проходит грань между художественным допущением и опасными иллюзиями?

— Каждый человек видит то, что способен увидеть. Это относится к любому творчеству — и к кино, и к литературе. У каждого своя Анна Каренина, своя Маргарита. Книги-то мы читали одни и те же, а картинка в голове у каждого сложилась своя. Поэтому мне сложно брать на себя ответственность за то, как зритель воспримет мою историю: воспринять он ее может как угодно.

Мне кажется, что идеальные истории любви встречаются в жизни. Не факт, что они продолжаются после свадьбы: дальше-то начинается совсем другое кино. Но мы же и не обещаем ничего. Мы рассказываем, как люди встретились и влюбились; мы не говорим, что они пукали розовыми облачками и дышали фиалками до конца своих дней. Понятно, что жизнь гораздо сложнее, но к моменту свадьбы обычно все влюблены. Вот на этом моменте ромкомы и заканчиваются. А что будет дальше? Дальше может быть все, что угодно, это другая история. Я шучу, что вполне могу выпустить серию жизненных циклов: «Хочу замуж», «Хочу забеременеть», потом«Развод и алименты», ну и так далее.

— То есть зрителям нужен хэппи-энд?

— Хэппи-энд — это же чисто американская традиция. Вспомните оригинальную «Русалочку»: там совсем другой, очень печальный конец. Да и вообще у Андерсона множество грустных сказок, которые заставляют детей переживать и даже плакать. Ну а в случае с американским рынком кино — это продукт, и если зритель пришел в кино за страхом — ему нужен страх, если за романтикой — покажи ему романтику. Не надо его разочаровывать, иначе он почувствует себя обманутым.

— Мне показалось, что «Хочу замуж» все же больше похож на европейскую романтическую комедию, французскую, возможно. Там есть вполне реалистичные моменты, драматические эпизоды, герой-абьюзер с его выматывающей ревностью.

— Ну и я к Европе ближе, чем к Америке! Конечно, я брала за основу американские лекала. Я пересмотрела очень много ромкомов 90-х и 2000-х, причем таких, которые у нас во ВГИКе даже за кино не считали. Этих фильмов огромное множество: некоторые были более успешны в прокате, некоторые — менее, некоторые — с хорошим рейтингом, некоторые — с провальным, но в целом они сделаны по одной схеме. Жанровое кино гораздо легче создавать, потому что понятно, куда вести сюжет, но в то же время и сложнее, потому что сценарий должен быть выверенный. Так что схема у меня американская, а персонажи наши, отечественные.

— Вы писали, что этот фильм — ваш самый долгожданный «ребенок», что он около пяти лет был в работе. Какой путь пришлось пройти?

— В течение четырех лет я пыталась его запустить. Сначала он был мелодрамой в чистом виде и назывался«Идеальная пара». Уже был Калининград, были четыре главных героя — Люба с женихом и Сергей с женой, была студентка, история с телефоном, с детством, ревностью, но вторая половина была супер-европейская, в духе«Мужчины и женщины». Главные герои встречались, гуляли у моря, вспоминали детство, постепенно влюблялись друг в друга. Не помню толком, чем все заканчивалось в этой версии сценария: кажется, ничем, так они и расходились по своим жизням. Но я рада, что ее не сняли, и что в итоге фильм получился совсем другим. Мне было интересно сделать именно жанровое кино.

— Расскажите про Сергея — персонажа Милоша Биковича. Он плывет по течению и в начале вообще непонятно, зачем ему нужен этот брак, этот ребенок.

— У него очень активная жена, и когда долго с таким человеком живешь, ты перестаешь слышать свои желания. Тебе же все время говорят, что ты должен хотеть. Это как в том анекдоте: «Вася, иди домой!» «Мама, я замерз?» «Нет, ты хочешь кушать». Он привык, что за него все решают, ну и к тому же он совершенно безотказный человек. Он не мог отказать ректору, не мог отказать студентке, не мог отказать незнакомой девушке на улице. А к финалу истории он просыпается и говорит Инге то, что должен был сказать уже давно. Он меняется.

— Очень неожиданно было увидеть Милоша в такой роли. Он же обычно герой-любовник, а тут такой увалень. Как он справлялся?

— Мне нравится пробовать что-то новое с актерами, и им самим нравятся эти эксперименты. Ну и потом Милош, мне кажется, довольно мягкий по характеру. У него такой экранный образ плейбоя, за которым он прячется, но на самом деле он очень тонкий человек. Сначала он пытался утрировать, и персонаж уходил в пародию, а я говорила, что так не надо. Постепенно мы нашли баланс, и герой получился очень реалистичным.

На самом деле и Люба, и Сергей имеют прототипы в реальной жизни. Я просто знаю одного такого молодого человека, который плывет по течению — куда понесло, туда и понесло, и мне стало любопытно, как бы он действовал в предложенных обстоятельствах. А есть очень решительная девушка, авантюристка, которая стала прообразом Любы. И я их соединила. Было интересно пофантазировать о том, что же получится.

— Мне знакома проблема героини, которой тридцать два года, она не замужем, и ей приходится действовать, исходя не из своих желаний, а из каких-то норм и канонов, навязанных обществом, мамой. Вы ощущали на себе это давление?

— Я на себе — нет, но у меня совершенно другая мама, и я выросла в другой среде. Я вышла замуж в 27 лет, и мама спросила меня: «А что так рано? А как же карьера?». У нее позиция, что сначала надо делать карьеру, защищать диссертацию, встать на ноги, а потом уже думать о семье. Во ВГИКе, где я училась, меня окружали творческие люди в полете. Конечно, были студенты с детьми, но они скорее выбивалась, мы смотрели на них и думали: «Зачем им дети, что они будут с ними делать?». Я тусовалась на каких-то богемных вечеринках, ходила на фестивали и считала себя Тарковским, не меньше — то есть у меня была совсем другая жизнь. Но я очень хорошо понимаю Любу, потому что испытывала давление другого рода: я все время чувствовала, что должна чего-то добиться, должна сделать карьеру, снять кино, а если не получится, то это epic fail! Установки другие, а смысл тот же.

— Как думаете, Люба смогла бы изменить свою жизнь без без вмешательства извне?

— Вряд ли. Мне кажется, человек способен измениться сам, только если он чувствует гигантский дискомфорт, с которым уже не может жить. А если ты живешь и в целом у тебя все неплохо, то зачем тебе что-то менять? Только если вмешаются силы судьбы. И я на самом деле в них верю! Так бывает, что в твоей жизни происходят события, на которые ты никак не можешь повлиять. Можешь только расти и меняться. В этом, как мне кажется, и есть весь смысл нашей жизни: перерастать себя постоянно. В нашем фильме мы тоже говорим об этом: то, что казалось Любе страхом высоты, на самом деле было страхом одиночества, страхом не соответствовать каким-то требованиям, быть не такой, как принято. И в итоге она понимает это, преодолевает и получает приз — любимого мужчину с кольцом.

— Все-таки с кольцом!

— Ну конечно! Это же романтическая комедия: должно быть кольцо. Как в детективе должны найти убийцу, как в фильме про войну должны быть подвиги. В ромкоме герои должны пожениться, тем более, если он называется «Хочу замуж».

— Итак, все счастливы. А какими вы видите ваших героев через двадцать лет?

— Сложно! Тут надо садиться писать новый сценарий. Все же может сложиться как угодно, и в итоге будет зависеть от того, какой фильм я захочу снять. Вот Инга точно должна родить: мне писали зрители, просили сделать спин-офф про нее, потому что она заслуживает счастья. Мы с Мариной смеялись, что следующий фильм мы будем снимать на Мальдивах: экзистенциальная семейная драма, 60 съемочных дней, только она и Милош. Как «Сцены супружеской жизни», только в отпуске.

— У вас на площадке практически семейный подряд: муж — продюсер, дочь — актриса. Как вам работалось всем вместе?

Мы с Климом часто работаем вместе, у нас всегда так — мы же из одной сферы. Понятно, что у каждого свои проекты и свои зоны ответственности, но мы все равно все обсуждаем. За эти годы мы научились разделять личное и рабочее. Споры все еще возникают, но я стараюсь это отпускать, воспринимать просто как рабочие моменты. А Клементина очень гордится тем, что снялась в фильме. То есть для нее это не просто какая-то работа — для нее это значит быть частью проекта. В анимированных титрах есть кадр с ней — она его поставила себе на заставку телефона. Недавно у нас был показ в Доме Кино, на который она пришла с подругой, и мы вышли во время показа. И вот я покупаю им пирожные в буфете, а Клементина говорит: «Пойдем быстрее, а то мою сцену пропустим!».

— Вы же сами работали с авторами музыки? Все песни написаны специально для фильма?

— Да, у нас было не очень много времени, но все успели. У меня был опыт работы с авторами и на «Все просто», и на короткометражке «Ездок», и даже на «Марине», для которой мы написали песню с Катей Волковой. Это вообще отдельная история: Катя лет десять назад позвала меня в Крым снимать кино с детьми в «Артеке», и я сняла фильм про девочку Марину, которая пишет стихи. Мы подружились в соцсетях, и тут я ее попросила написать стихотворение для «Хочу замуж». Она написала, мне понравилось, я отправила ее стихи музыкальному редактору, и так появилась песня «Белая птица». Мне кажется, что так и надо делать музыку для фильма. И вообще работа с музыкой — один из моих любимых этапов создания кино. Я иногда думаю, что мне надо снять мюзикл, но боюсь, что это опять займет пять лет!