ЛОНГРИД

Ностальгия в кино: как наши современники показывают девяностые

Элиза Данте

Режиссер, автор телеграм-канала «Контрапункт», кинокритик журнала «Кинотексты»

24 ноября на START выходит драма Яны Скопиной «Скоро кончится лето» о взрослении и первой любви десятиклассника Бахи. Действие картины происходит в начале девяностых, когда мир подростка меняется и распадается — больше непонятно, что правильно и неправильно, а будущее кажется таким размытым и далеким, как отголоски старой мелодии с кассеты. Тем временем в России уже не первый год молодые режиссеры снимают кино об этом постсоветском периоде. Рассказываем, как современные фильмы говорят о девяностых.

Российские девяностые стали большой травмой не только для жителей всей страны, но и для мира искусства. На Московский кинофестиваль присылали не больше десятка картин, а в кинотеатрах организовывали рынки. Зато кассеты с американским кино, переведенным гнусавым голосом, можно было отыскать где угодно. Кинослепков реальности того времени почти не осталось, будто всё произошедшее хотелось поскорее забыть. До наших дней дошли лишь картины Алексея Балабанова, Вадима Абдрашитова, Валерия Тодоровского, сюрреалистические комедии вроде «Ширли-мырли» и, конечно, «Улицы разбитых фонарей». Словно та эпоха запечатлелась лишь в воспоминаниях родителей, в одежде и кассетах, пылящихся на антресоли, и в дешевой кинопленке.

«Ширли-мырли»

Спустя тридцать лет настало время сдуть эту пыль и попытаться разобраться, что же тогда произошло в девяностые. В современной культуре в моду вновь возвращаются спортивные штаны с лампасами, голубые тени, фото на пленку, в кино крутят «Брата», а за джинсами Levi’s снова нужно охотиться у перекупщиков. Но началась эта ностальгия не сиюминутно. Волна молодых режиссеров, размышляющих о девяностых, стала набирать силу примерно в 2015 году. Причем, те, кто решил создавать подобное кино, не застали того времени. Например, Кантемир Балагов, Александр Молочников или Борис Акопов родились в девяностые и знают о них из смутных детских воспоминаний, рассказов родных и фильмов. Поэтому единственный способ показать то, что было, — попытаться собрать пазл, коробка с картинкой от которого потерялась.

В итоге полученное изображение складывается в «секретик» из детства: когда клали фантики, мишуру, какие-то другие детские сокровища под стеклышко и любовались ими. Современные режиссеры вспоминают «Брата», «Бумер», жвачку «Турбо», мамину косметичку, магнитофон старшей сестры, историю про тетю Люду из соседнего подъезда, уехавшую в Америку. И собирают из этих элементов свое повествование. Такая структура обрывочных воспоминаний создает эффект «ненадежного рассказчика», когда ни герой, от лица которого ведется повествование, ни зритель не уверен, что так всё и было. Как в «Амаркорде» у Феллини — мы смотрим на эпизоды из детства режиссера, но все вокруг кажется каким-то гиперболизированным: город чересчур огромный, его жители слишком веселые, отель — монструозно гигантский, а грудь у продавщицы из лавки перевешивает ее тело. Так память и работает — она и есть наш «ненадежный рассказчик», особенно, когда дело касается событий тридцатилетней давности. Только вот с девяностых города будто не так сильно изменились: рынки еще остались, панельки и хрущевки тоже, модный минимализм еще не до конца вытеснил бабушкин сервант с хрусталем и мельхиоровыми вилками, телевизоры хоть и стали плоскими, но показывают в них всё тех же людей, что и двадцать лет назад, и по-прежнему крутят «Улицы разбитых фонарей», или их современные копии.

«Бумер»

Еще одна причина, по которой фильмы о девяностых продолжают появляться, — рефлексия, попытка понять, где же мы повернули не туда. Например, в «Тесноте» Балагов находит ответ на этот вопрос: мы не можем друг друга отпустить и душим своей заботой насмерть. В «Хрустале» Дарья Жук дает похожее объяснение — мы не готовы смириться с тем, что кто-то может быть счастлив, не разделяя наше мнение. Эти выводы звучат ужасно больно, кажутся несправедливыми и злыми. «Мы все одиноки», — произносит герой «Купе № 6», давая еще одно объяснение. Одинокими мы рождаемся, в одиночестве и умираем, хватаясь из последних сил за то, что напоминает счастье, когда найти смысл жизни не получается. Постоянно нет на его поиски времени: то работа, то уборка в хрущевке, да и хрусталь бабушкин надо протереть, а вот и старый альбом, где «варенки», «сникерсы» и танцы под Буланову. А может переосмысление девяностых — это еще и попытка представить, что было, если бы мы что-то изменили. Ведь если история не имеет сослагательного наклонения, искусству оно подвластно.

Так или иначе нам всё равно хочется попасть в те девяностые, что мы видим на экране, — двухчасовой аттракцион, почти как у Брэдбери в рассказе «И грянул гром». Вспомнить вкус газировки, городские легенды про бандитов, послушать музыку, которую давно забыли, посмотреть на модные наряды. И почувствовать вкус свободы, который был буквально на кончике языка, как первая снежинка зимой, а потом растаял, оставшись лишь в «секретиках».

Теснота

Режиссер: Кантемир Балагов

Это дебютный фильм ученика экспериментальной мастерской Александра Сокурова в Кабардино-Балкарии о событиях конца девяностых в Нальчике. Главная героиня — девушка из еврейской семьи Илана (Дарья Жовнер), которая искренне жаждет свободы от родителей, предрассудков и традиций, кажущимися устаревшими. Она работает в автомастерской отца, носит джинсовый комбинезон, ворует у мамы «сникерсы», купленные на продажу, и убегает к своему парню-кабардинцу, которого выбирает вместо хорошего еврейского мальчика, сосватанного раввином и родителями. Когда ее брата вместе с невестой похищают в день их помолвки, родители готовы пожертвовать своим бизнесом, домом и самой Иланой, чтобы спасти его.

Балагов показывает девяностые временем, когда традиционные устои не могут разрушиться, несмотря ни на что. Где накопленная жестокость выливается в смерть, а доверять нельзя никому — граница между «своими» и «чужими» размывается. Нежелание отпустить друг друга и даровать свободу становится удушающей теснотой, как в рамках одной семьи, так и во всей России.

Хрусталь

Режиссер: Дарья Жук

Отмеченная на фестивале в Карловых Варах, первая полнометражная картина режиссера Дарьи Жук переносит нас в Минск девяностых. «Жить нужно на родине!» — без умолку твердит мать главной героини, прерываясь лишь на поиски третьего глаза и открытие чакры. Диджейка Веля, как и подобает девочке из приличной семьи, отучилась на юриста. Но в распавшемся мире правозащитники никому не нужны. Да и сама героиня не хочет работать по специальности, она мечтает об Америке, где будет ставить свои сеты в клубах Чикаго, гулять по городу ветров и не бояться осуждения окружающих. Но между ней и мечтой стоит преграда — американское консульство и необходимость предоставить документ с работы, которой нет. Веля покупает справку, что устроилась менеджером на завод хрусталя. Только номер, по которому будут звонить проверяющие из визового центра, указан неверный — он записан на квартиру в селе Хрустальный, где живет семья, готовящая свадьбу старшему сыну.

Здесь девяностые тоже напоминают открытку из прошлого, но она будто выцвела и пылится на полке где-то между хрустальным сервизом и былыми надеждами. Жизнь главной героини, ее философия и максимализм кажутся такими знакомыми. Мы искренне болеем за нее: хотим, чтобы ей все-таки дали американскую визу. В этом фильме все персонажи очень четко прописаны: в них легко узнать соседей по лестничной клетке, одноклассников старших братьев и сестер, маминых подруг и бабушек, торговавших у метро всем подряд. В итоге получается тоже сборник артефактов девяностых, но подобран он с такой нежностью и болью, что заставляет порефлексировать о том, почему же всё когда-то пошло не так.

Бык

Режиссер: Борис Акопов

Еще одна дебютная работа молодого режиссера-выпускника, на этот раз московского ВГИКа. В фильме рассказывается история Антона Быкова по кличке «Бык» (Юра Борисов), который недавно вышел из тюрьмы. Он делает вид, что заботится о сестре, брате и матери, но никак не может выйти из мира криминала (да и не сильно старается). Несмотря на немного типичный сценарий, где главный герой пытается быть этаким Данилой Багровым — жестоким, но справедливым, мы можем полюбоваться сильной операторской работой Глеба Филатова, послушать музыку с кассет и вдохновиться стилем персонажей.

Фильм Акопова напоминает набор открыток из девяностых: вот мечты об американской визе, стрелки и синие тени на глазах Стаси Милославской, вот разборки, о которых перешептывались играющие за гаражами и на недостроях дети, вот кола, вот пиратские кассеты.

Скажи ей

Режиссер: Александр Молочников

Фильм Александра Молочникова сразу говорит нам о том, что красота происходящего — детское воспоминание. Ведь для счастливого ребенка не существует опасностей, родители всегда рядом, а мир вокруг кажется таким огромным, ярким и прекрасным. Десятилетний Саша (Кай Гетс) хоть и переживает развод родителей, жизнь его от этого не становится хуже, даже наоборот. «Воскресный папа» (Артем Быстров) гуляет с ним, водит на концерты, катается по Неве, да и мама (Светлана Ходченкова) делает все, чтобы сын выбрал остаться с ней. К тому же, у мамы новый парень, и он, естественно, американец.

Здесь мечтам о капиталистическом рае на фоне голодных девяностых действительно удается стать реальностью — семья добирается до заветных США. Ребенку это кажется веселым приключением, где он может стать кем угодно, хоть президентом школы. Такой набор воспоминаний о девяностых гораздо счастливее, потому что в нем есть детский взгляд, способный разглядеть надежду.

Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов

Режиссер: Александр Хант

Еще один полнометражный дебют в нашем списке. Картина в жанре роуд-муви «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» выпускника ВГИКа Александра Ханта получила гран-при фестиваля в Карловых Варах и была отмечена на десятке международных и российских киносмотров. В антураже 90-х и под современный синти-поп режиссер рассказывает о взаимоотношениях выросшего в детдоме Витьки (Евгений Ткачук) и его отца — парализованного бывшего криминального авторитета Лехи Штыря (Алексей Серебряков). Витька отца никогда не знал и не видел, сам он женился рано на нелюбимой девушке, родившей ему ребенка, днем работает на заводе, а вечером, конечно же, пьет. Тут ему сообщают, что его отец жив, но нуждается в заботе. Тогда Витька решается отомстить нерадивому родителю и отправить его в хоспис, но по пути Лехе вдруг становится лучше.

Девяностые здесь представлены как фантазия — кислотные цвета, нарочито неправдоподобные локации и нелепые криминальные разборки. Он напоминает вкладыши из жвачки, которую выдавали вместо сдачи, они красивые, цветные и их хочется показать всем друзьям во дворе. В то же время это сильное и взрослое кино об осмыслении своего предназначения и поиске ответа на вопрос, который герои задают друг другу: «Кто ты такой по жизни?»

Кто-нибудь видел мою девчонку

Режиссер: Ангелина Никонова

В этой картине уже нет криминальных авторитетов, спортивных костюмов и «сникерсов». В фильме рассказывается история богемной пары из начала девяностых — молодом преподавателе кино (Александр Горчилин) и его студентке (Аня Чиповская). Если не знать, в каком именно временном отрезке происходит действие, кажется, что речь идет о современных эстетах: они ходят в «Аврору» смотреть Годара, философствуют на прокуренной кухне, слушают джаз на пластинках. На время нам намекают все те же артефакт, вроде дорогих заграничных очков Ray-Ban и печатных машинок вместо компактных макбуков. Автор с самого начала говорит, что все происходящее — нежное воспоминание о любимом.

Здесь показана эстетика богемы девяностых и ее же пороки: неопределенность, алкоголь и запрещенные вещества. Но это лишь отголоски памяти, которой свойственно забывать плохое, поэтому чаще на экране мы видим романтические представления о той жизни: юность, бездонное небо и вера в то, что однажды всё получится. Однако финал нам известен с самого начала — рано или поздно в красивую жизнь с шампанским и интеллектуальными посиделками ворвется безысходность, притаившаяся уже возле высокой двери петербургской парадной.

Купе № 6

Режиссер: Юхо Куосманен

«Купе № 6» — единственный фильм из подборки, снятый не российским, а финским режиссером. Юхо Куосманен отстраненно смотрит на российские девяностые, говоря больше о внутренних переживаниях, чем о внешних. Здесь нет ни Ельцина по телевизору, ни грез об Америке. Наоборот, главная героиня Лора (Сейди Хаарла), приехав в Москву из Финляндии, пытается влиться в мир московской богемы, чтобы, наконец, стать частью жизни своей любви. «Легче понять настоящее, если знаешь прошлое», — твердит она себе, отправляясь в одиночку на поезде в Мурманск, смотреть на петроглифы. Хотя никакая наскальная живопись ей не интересна так, как одобрение в глазах любимого человека. В поезде ее соседом оказывается тот самый типичный парень в спортивках Леха (Юра Борисов), который сначала всю дорогу пьет и рассказывает, что едет зарабатывать на открытие своего дела. «Ну бизнес, чего пристала», — отвечает он, когда Лора спрашивает, что он вообще делать собирается со своей жизнью.

До Мурманска им добираться несколько дней, в течение которых они узнают больше, выйдя за рамки стереотипов друг о друге. Так, в атмосферу девяностых сможет лечь эта баллада об одиночестве, от которого нигде не скрыться: ни в переполненном плацкарте, ни в заснеженном Мурманске, ни в модной квартире в Москве. Режиссер не ставит перед собой задачу сделать срез целой эпохи, он выбирает самые главные чувства, от которых задыхалось поколение, — отчужденности, одиночества и потерянности. Будто тогда каждый оказался в огромном поезде, несущимся куда-то далеко в бескрайние снега, откуда не выбраться до весны.