Как создается эффект присутствия в кино: разбираем шесть чувств

В фильмах мы обычно видим то, чего не существует на самом деле. Речь даже не о фантастических мирах, нарисованных графикой поверх зеленых стен хромакей-комнат, а о более бытовых сценах. Все интерьеры, декорации тщательно подбираются художниками, чтобы в кадре они соответствовали режиссерской задумке, однако в реальности съемочная площадка может выглядеть сплошным хаосом.

Эту идею отразил в своем фильме «Вавилон» Дэмьен Шазелл, когда показывал «фабрику грез»: бесконечные павильоны из фанеры посреди пустыни. Но стоит включить камеру и дать происходящему верный посыл, фанерные доски превращаются в роскошный ресторан, пустыня за окном становится зимним городом, а никому не известная актриса — суперзвездой.

Так происходит и с нашими чувствами, когда мы приходим в кино. Перед нами всего лишь ткань и направленный на нее луч света, а мы рыдаем, смеемся, улыбаемся от умиления и вжимаемся в кресло от страха. Кино способно влиять не только на зрение и слух, оно заставляет нас ощутить то, чего мы никогда не испытывали.

Чтобы зритель мог почувствовать себя на месте героя фильма, реальность в кино показывают от первого лица. Движения камеры имитируют взгляд персонажа, от которого ведется повествование, объектив поворачивается не плавно, словно зритель пытается разглядеть мир вокруг. Этот прием используется в «Субстанции», где рассказывается о том, как угасающая голливудская звезда Элизабет (Деми Мур) решает с помощью экспериментального вещества произвести на свет новую версию себя.

Когда мы впервые видим мир глазами ее улучшенного клона Сью (Маргарет Куэлли), которая только что родилась, режиссер Корали Фаржа показывает реальность от ее лица. С одной стороны, все вокруг героине знакомо, поскольку в ней остались воспоминания Элизабет, с другой, она смотрит на вещи свежим взглядом. Помимо того, что сцена пробуждения Сью снята от первого лица, меняется и свет — становится более ярким, словно глаза девушки впервые его видят. По краям кадра можно заметить небольшое размытие, создающее эффект периферийного зрения.

Режиссер Гаспар Ноэ в картине «Вход в пустоту» тоже использует прием съемки от первого лица: за происходящим мы наблюдаем глазами главного героя Оскара (Натаниель Браун), которого убивают в самом начале фильма. Таким образом, все, что случается далее, — путешествие персонажа и зрителя по воспоминаниям умершего. Камера здесь плавная, поскольку мертвым некуда спешить, а движение в кадре имитирует полет бесплотной души.

В сериале «Сама дура» в центре сюжета — незрячая девушка Маша (Елизавета Ищенко) и ее сестра Крис (Полина Гухман). Здесь используется другой способ показывать реальность персонажа. Так как Маша не видит, мы можем наблюдать лишь за реакцией героини на происходящее, ощущать ее силу и беспомощность в ситуациях, когда над ней издевается сестра. Особенно трогательной вышла сцена, когда Маша застревает в лифте с незрячим соседом. Для персонажей темнота не имеет никакого значения: они привыкли опираться на тактильные ощущения, поэтому между героями появляется химия — они чувствуют этот мир схожим образом.

Звукорежиссеры в кино используют различные имитации звуков и накладывают фильтры на исходные дорожки так, чтобы добиться эффекта присутствия. В фильме «Одержимость» режиссер Дэмьен Шазелл показывает обратную сторону создания музыки. Для главного героя Эндрю (Майлз Теллер) возможность играть в оркестре — одновременно заветная мечта и страшнейшая пытка: каждый удар палочками по барабанам приносит ему боль и наслаждение. Фильм пропитан звуками так же, как бинты на руках Эндрю — потом и кровью. Палочки врезаются в ладони героя, а барабанный ритм становится пыткой и недостижимым идеалом.

Другой способ изобразить в кино звук так, чтобы он ощущался всем телом, — использовать его минимально. В картине «Птичий короб» герои вынуждены носить повязки на глазах и прислушиваться к каждому шороху, ведь кругом обитают сущности, способные сводить с ума всех, кто на них взглянет. Здесь самое тихое становится оглушительно громким — оно пугает и предвещает опасность.

В «Падении империи» герои едут по Америке во время Гражданской войны в альтернативном будущем. Журналисты привыкли к звукам взрывов, стрельбы, но все еще не могут с ними смириться. Одна из самых страшных сцен — ночь на привале, когда персонажи подъезжают к месту, где ведутся бои. В небе сверкают вспышки, а звуки напоминают салюты. Уснуть под грохот невозможно, потому что смерть находится на расстоянии нескольких километров. Контрастирует с этим эпизодом сцена, когда утром герои попадают на место боев. На сей раз кругом тишина, слышны лишь редкие выстрелы. Такая техника тоже создает эффект присутствия: война становится все ближе к персонажам и к зрителю.

Запах сложно изобразить, но можно вызвать у зрителя нужные ассоциации. Например, показать крупным длинным планом свежие сливы, травинки, которые, кажется, вот-вот коснутся лица, — в «Парфюмере» ароматы передавались именно таким образом. Главный герой Жан-Батист (Бен Уишоу) обладает особым даром очень тонко чувствовать запахи. Зритель через жесты, слова и взгляды персонажа ощущает те же ароматы, что и парфюмер.

В картине «Трудно быть Богом» действие происходит на другой планете, где человечество еще не достигло прогресса. Ученые, прибывшие исследовать пришельцев, попадают в мир Средневековья со всеми атрибутами той эпохи: казнями, болезнями, отсутствием системы обучения и науки. В этом мире в прямом смысле все гниет — и в кадрах ощущается смрад.

Алексею Герману удалось добиться передачи запахов с помощью сложной художественной постановки: все сцены наполнены деталями быта эпохи, они не дают забыть о сути мира, в котором происходит действие. В эпизодах можно заметить туши животных, пораженные гангреной, дым от костров и пепелищ, разделанную сырую рыбу и слои копоти, покрывающие все вокруг.

Запах травы, опустевших школьных кабинетов и сладкой летней духоты можно ощутить при просмотре фильма «Скоро кончится лето». Эта картина наполнена ностальгией. Кадры здесь искрятся светом, в сценах часто присутствуют артефакты из прошлого: плееры, джинсовки, даже старые автобусы. Из-за неспешного повествования появляется возможность провалиться в глубины памяти и вновь почувствовать забытые ароматы ушедшей эпохи.

Понятие «вкусно» растяжимо. Иначе не было бы споров о том, чем заправлять окрошку и нужно ли в каждое блюдо добавлять лук. Однако в фильмах о поварах еда бывает показана настолько идеально, что даже те, кто никогда не считал себя поклонником высокой кухни, пожалуются на урчание в животе. В «Кухне» даже есть серия о том, каким образом достигается такая картинка: жареное мясо натирают кремом для обуви, чтобы цвет в кадре был симпатичнее, блинчики смазывают машинным маслом для аппетитного блеска, а вместо мороженого и вовсе используют подкрашенное картофельное пюре.

В триллере «Меню» изысканная еда выглядит намеренно несъедобной. Шеф, организовавший званый ужин, подготовил для своих посетителей блюда-головоломки, глядя на которые есть совсем не хочется. При виде безупречной подачи сразу создается ощущение дискомфорта, а кадры, на которых гости пробуют пищу, смотрятся максимально жутко. Таким образом режиссер Марк Майлод через метафору ресторана поднимает проблему бездумного потребления и социального неравенства. Сквозь экран чувствуется презрение главного героя к собравшимся, однако он все еще остается шефом, основная задача которого — творить произведения кулинарного искусства.

В фильме «Батя» вкус чувствуется иначе. Мальчик Макс (Андрей Андреев) пробует лизнуть железку на морозе, ест манку с комочками, жует холодное яблоко. Ощущения здесь передаются не столько через детальное изображение блюд, сколько с помощью выразительной мимики маленького актера. В картине используется тот же прием, что и в «Скоро кончится лето», когда берется уже знакомый образ, который не просто существует в памяти, а стал частью самосознания. Все мы в детстве пробовали манку, помним ее вкус, структуру и полное нежелание ее есть с утра пораньше перед дорогой в садик.

Мы уже пришли к выводу, что пробуждение ностальгии или чувства узнавания отлично работает с тем, чтобы зритель ощутил происходящее на экране. С осязанием примерно так же. Но нечто осязаемое хорошо бы показать детально, чтобы наш мозг представил прикосновение, как, например, с пушистой шубой Эни (Майки Мэдисон) из «Аноры». Мы видим, как героиня поглаживает вещь, укутывается в нее, а в момент кульминации выбрасывает, пропахшую духами и сигаретами.

Забавно, что героиня фильма «Панические атаки» тоже ходит в шубе, но ее образ вызывает совершенно другие ассоциации. В этой картине Ивана И. Твердовского ощущается бескомпромиссный холод, пронизывающий сквозь экран. Режиссер добивается такого эффекта с помощью обилия белого цвета в кадре. Даже главная героиня Вика (Лена Тронина) выглядит в своей меховой накидке как Снегурочка. Метели, поземки показаны очень детально, как и бесконечная снежная пустыня. Все вместе создает ощущение не просто мороза, но ледяного холода, от которого кожа начинает гореть.

В приключенческой картине «Горный лук» можно, наоборот, ощутить жар, исходящий от дороги, огромных камазов. А еще осязаемой становится каждая сорванная травинка джусая — дикого лука. Благодаря эмоциям маленьких актеров создается ощущение прикосновения к зелени и чувствуется боль в собственной ладони от попытки персонажей разом вытянуть упрямый пучок.

В восьмом сезоне «Доктора Кто» главный герой объясняет, что у каждого человека иногда возникает ощущение, будто кто-то есть рядом, когда вокруг никого. Этот невидимый спутник появляется в темноте или в уголке глаза, за границей периферийного зрения. Может, это и есть шестое чувство. В кино оно встречается нередко — создается за счет музыкальных контрапунктов, как в старых хоррорах, или изменения освещения в сцене.

Героиня фильма «Невидимый мой» Мария (Дарья Екамасова) постоянно ощущает присутствие своего мужа, пропавшего во время экспериментов с пространством. Она чувствует, что супруг где-то рядом, но никак не может это объяснить. Незримое нечто передается в фильме с помощью сочетания актерской игры, звуков и голубоватой, цвета индиго, палитры. В результате появляется тонкое, словно вуаль на ветру, ощущение присутствия.

В картине «Персональный покупатель» героиня Кристен Стюарт видит призраков. Вернее, она связывается с потусторонним миром в надежде отыскать брата. Здесь шестое чувство показано как рябь на воде, через еле уловимые нечеловеческие силуэты. А в философской притче «Память» с Тильдой Суинтон инаковость мироощущения героини можно уловить благодаря утрированной медитативности повествования, которая своим ритмом вводит зрителя в транс.